Сенека. Нравственные письма к Луцилию



Письмо V

Сене­ка при­вет­ст­ву­ет Луци­лия!

Я раду­юсь тво­е­му упор­ству в заня­ти­ях и рве­нию, кото­рое побуж­да­ет тебя, забро­сив все, толь­ко о том и ста­рать­ся, чтобы с каж­дым днем ста­но­вить­ся все луч­ше, и хва­лю тебя за них. Будь и впредь так же упо­рен, — тут я не толь­ко поощ­ряю тебя, но и про­шу. Об одном лишь хочу пред­у­предить тебя: не посту­пай подоб­но тем, кто жела­ет не усо­вер­шен­ст­во­вать­ся, а толь­ко быть на виду, и не делай так, чтобы в одеж­де тво­ей или в обра­зе жиз­ни что-нибудь бро­са­лось в гла­за. Избе­гай появ­лять­ся непри­бран­ным, с нестри­же­ной голо­вой и запу­щен­ной боро­дой, выстав­лять напо­каз нена­висть к сереб­ру, сте­лить постель на голой зем­ле, — сло­вом, все­го, что дела­ет­ся ради извра­щен­но­го удо­вле­тво­ре­ния соб­ст­вен­но­го тще­сла­вия. Ведь само имя фило­со­фии вызы­ва­ет доста­точ­но нена­ви­сти, даже если при­вер­жен­цы ее ведут себя скром­но; что же будет, если мы нач­нем жить напе­ре­кор люд­ским обы­ча­ям? Пусть изнут­ри мы будем ины­ми во всем — сна­ру­жи мы не долж­ны отли­чать­ся от людей. Пусть не будет бли­ста­тель­ной тога — но и гряз­ной тоже; пусть не для нас сереб­ря­ная утварь с укра­ше­ни­я­ми из лито­го золота — но не надо счи­тать лишь отсут­ст­вие золота и сереб­ра свиде­тель­ст­вом уме­рен­но­сти. Будем делать все, чтобы жить луч­ше, чем тол­па, а не напе­ре­кор тол­пе, ина­че мы отпуг­нем от себя и обра­тим в бег­ство тех, кого хотим испра­вить. Из стра­ха, что при­дет­ся под­ра­жать нам во всем, они не поже­ла­ют под­ра­жать нам ни в чем — толь­ко это­го мы и добьем­ся. Пер­вое, что обе­ща­ет дать фило­со­фия, — это уме­ние жить сре­ди людей, бла­го­же­ла­тель­ность и общи­тель­ность; но несход­ство с людь­ми не поз­во­лит нам сдер­жать это обе­ща­ние. Поза­бо­тим­ся же, чтобы то, чем мы хотим вызвать вос­хи­ще­ние, не вызы­ва­ло сме­ха и непри­яз­ни. Ведь у нас нет дру­гой цели, как толь­ко жить в согла­сии с при­ро­дой. Но про­тив­но при­ро­де изну­рять свое тело, нена­видеть лег­ко доступ­ную опрят­ность, пред­по­чи­тая ей нечи­сто­плот­ность, изби­рать пищу не толь­ко деше­вую, но и гру­бую и отвра­ти­тель­ную. Толь­ко страсть к рос­ко­ши жела­ет одно­го лишь изыс­кан­но­го, — но толь­ко безу­мие избе­га­ет недо­ро­го­го и обще­употре­би­тель­но­го. Фило­со­фия тре­бу­ет уме­рен­но­сти — не пыт­ки; а уме­рен­ность не долж­на быть непре­мен­но неопрят­ной. Вот мера, кото­рая мне по душе: пусть в нашей жиз­ни соче­та­ют­ся доб­рые нра­вы с нра­ва­ми боль­шин­ства, пусть люди удив­ля­ют­ся ей, но при­зна­ют. — «Как же так? Неужто и мы будем посту­пать, как все про­чие, и меж­ду ними и нами не будет ника­ко­го раз­ли­чия?» — Будет, и очень боль­шое. Пусть тот, кто при­глядит­ся к нам бли­же, зна­ет, насколь­ко отли­ча­ем­ся мы от тол­пы. Пусть вошед­ший в наш дом дивит­ся нам, а не нашей посуде. Велик тот чело­век, кто гли­ня­ной утва­рью поль­зу­ет­ся как сереб­ря­ной, но не менее велик и тот, кто сереб­ря­ной поль­зу­ет­ся как гли­ня­ной. Слаб духом тот, кому богат­ство не по силам.

Но хочу и сего­дня поде­лить­ся с тобой моим неболь­шим дохо­дом: я нашел у наше­го Гека­то­на1, что покон­чить со все­ми жела­ни­я­ми полез­но нам для исце­ле­ния от стра­ха. «Ты пере­ста­нешь боять­ся, — гово­рит он, — если и наде­ять­ся пере­ста­нешь». Ты спро­сишь, как мож­но урав­ни­вать столь раз­ные вещи. Но так оно и есть, мой Луци­лий: хотя кажет­ся, что меж­ду ними нет ниче­го обще­го, на самом деле они свя­за­ны. Как одна цепь свя­зы­ва­ет стра­жа и плен­но­го, так страх и надеж­да, столь несхо­жие меж­ду собой, при­хо­дят заод­но: вслед за надеж­дой явля­ет­ся страх. Я и не удив­ля­юсь это­му: ведь оба они при­су­щи душе неуве­рен­ной, тре­во­жи­мой ожида­ни­ем буду­ще­го. А глав­ная при­чи­на надеж­ды и стра­ха — наше неуме­нье при­но­рав­ли­вать­ся к насто­я­ще­му и при­выч­ка засы­лать наши помыс­лы дале­ко впе­ред. Так пред­виде­нье, вели­чай­шее из дан­ных чело­ве­ку благ, обо­ра­чи­ва­ет­ся во зло. Зве­ри бегут толь­ко при виде опас­но­стей, а убе­жав от них, боль­ше не испы­ты­ва­ют стра­ха. Нас же мучит и буду­щее и про­шед­шее. Из наших благ мно­гие нам вредят: так память воз­вра­ща­ет нас к пере­жи­тым мукам стра­ха, а пред­виде­нье пред­вос­хи­ща­ет муки буду­щие. И никто не быва­ет несча­стен толь­ко от нынеш­них при­чин. Будь здо­ров.


Гека­тон (I в. до н. э.) — родос­ский фило­соф-сто­ик, уче­ник Панэтия, автор сочи­не­ния «Об обя­зан­но­стях».



20.77%



Это интересно